В 50-х годах текущего столетия Г Ф. Султанов попробовал выяснить, можно ли согласовать распределение орбит современных астероидов с представлением о распаде первоначальной планеты. В основу расчетов он положил некоторые упрощающие предположения, а именно что родоначальная планета испытала распад в афелии или перигелии своей орбиты, а также что скорости обломков одинаковы и равномерно распределены повеем направлениям, причем столкновений между ними не происходило. При этих условиях, вряд ли соответствующих действительности, Г Ф. Султанов пришел к выводу, что распадом одной планеты существующий ныне пояс астероидов объяснить нельзя. Но этот вывод, как справедливо отметил в свое время академик В. Г Фесенков, можно было заранее ожидать, так как осколки родоначальной планеты заведомо сталкивались между собой и это настолько усложнило первоначальную картину, что ныне решить средствами небесной механики, верна или неверна гипотеза Ольберса, вряд ли вообще возможно. Для решения проблемы следует обратиться к рассмотрению физических свойств астероидов.
Неправильная, осколочная форма всех известных астероидов и метеоритов наглядно свидетельствует о непрерывно продолжающемся разрушении, дроблении тел в кольце астероидов. Даже самые крупные из астероидов — это обломки еще более крупных тел, а вовсе не продукт первичной конденсации вещества протопланетного облака.
Иногда высказывается предположение, что родоначальником современного пояса астероидов было несколько (пять-десять) сравнительно небольших родоначальных тел. Однако, как показал Дж. Койпер, даже если эти первичные тела лежали почти в одной плоскости и имели почти круговые орбиты, столкновения между ними могли быть крайне редкими — одно столкновение за 30 млрд. лет, т. е. за срок, на порядок превосходящий возраст планетной системы! Эта вряд ли преодолимая трудность может рассматриваться как еще один аргумент в пользу реальности Фаэтона.
Видманштеттеновы фигуры в некоторых условиях могут получаться искусственно как продукт металлургического процесса. Но в таких случаях они получаются почти микроскопически мелкими. Крупномасштабность видманштеттеновых фигур в железных метеоритах, по-видимому, может быть объяснена тем, что эти метеориты формировались под весьма высоким давлением, т. е. в недрах крупной планеты. Впрочем, вопрос о происхождении видманштеттеновых фигур в метеоритах и поныне окончательно не решен.
Неоднократно пытались построить гипотетическую модель Фаэтона. Наиболее успешно это сделал выдающийся советский геолог академик А. Н. Заварицкий. Полагая, что число падений метеоритов разных классов пропорционально объему соответствующих (по составу) частей Фаэтона, Заварицкий изобразил наглядно строение этой, быть может, когда-то существовавшей планеты.
Радиус ее железного ядра составлял примерно 0,4 радиуса всей планеты. Наружная твердая кора Фаэтона, соответствующая базальтовой оболочке Земли, по толщине была близка к 1,5% радиуса планеты (у Земли — около одного процента). Общая масса Фаэтона, по Заварицкому, как уже говорилось, была не меньше 0,1 массы Земли. На самом же деле она могла быть гораздо большей, так как после катастрофы значительное количество вещества (в основном в форме пыли и мелких микрометеоритов) навсегда покинуло зону астероидов.
Конечно, сама по себе эта теоретическая «реконструкция» не доказывает реальности Фаэтона, но, во всяком случае, она и не противоречит гипотезе Ольберса.
В метеоритах находят алмазы и когенит. Оба эти материала, по некоторым теоретическим расчетам, могли приобрести наблюдаемую структуру только под давлением не ниже 30 000 атмосфер, т. е. внутри тела, не уступающего по массе Луне (которая, кстати сказать, в сто раз массивнее Цереры). По некоторым опытным данным, для формирования алмазов типа метеоритных необходимы температура порядка 1200° С и давления свыше 55000 атмосфер, что уже соответствует недрам землеподобной планеты. Но так как проблема образования алмазов очень сложна и до сих пор не решена, то присутствие в метеоритах алмазов может объясняться по-разному.